В мире боевых действий женщин-добровольцев на востоке Украины
Сотни украинских женщин присоединились к волонтерским отрядам на передовой.
Лера Бурлакова впервые побывала в Донбассе на востоке Украины в 2014 году в качестве журналиста, чтобы рассказать о столкновениях между украинскими военными и пророссийскими сепаратистскими силами. После недели освещения войны в городе Писки Бурлакова решила, что писать об этом недостаточно: она хотела сражаться за свою страну. «Я не могла оставаться в стороне, — говорит 30-летняя Бурлакова. — Я вернулась в Киев на три дня, бросила работу и вернулась в Писки в качестве солдата».
Почти три года спустя Бурлакова — опытный ветеран войны, в результате которой погибло более 9000 человек, включая мирных жителей, украинских военнослужащих, сепаратистов, российских военнослужащих и членов прокиевских ополченцев. Многие города возле линии фронта, в том числе подконтрольные правительству Писки, подвергаются ежедневным обстрелам, и теперь они практически пусты.
Бурлакова, которая служит командиром артиллерийского минометного отряда из пяти человек, не начала свою военную карьеру в украинской армии. На протяжении большей части войны, которая началась весной 2014 года, официальные правительственные силы не разрешали женщинам воевать на передовой; 17 000 женщин, служивших в вооруженных силах, были допущены к работе только на вспомогательных должностях, таких как медики, инженеры и администраторы. Сотни женщин, отчаявшихся воевать, вместо этого присоединились к националистическим военизированным группам, которые действительно предлагали женщинам боевые роли.
В течение прошлого года Бурлакова боролась бок о бок с волонтерами из «Правого сектора», одной из самых ультраправых проукраинских волонтерских групп, которые прошлым летом яростно вступили в конфликт с украинскими правоохранительными органами. Ополчение осудило группы ЛГБТ и заимствовало символы из украинской оппозиции Советскому Союзу времен Второй мировой войны, фракции которой объединились с нацистской Германией, прежде чем прибегнуть к борьбе как с Советами, так и с нацистами.
Бурлакова говорит, что, хотя «Правый сектор» может привлекать крайне правых, она не поддерживает такие идеи; ее приоритетом было просто найти группу, которая позволила бы ей драться. «Для многих людей, — говорит она, — присоединение к «Правому сектору» или волонтерским группам было самым простым способом вступить в войну».
В сентябре американский фотограф Сара Блезенер провела две недели в «Правом секторе» и других украинских войсках. «Первое, что я заметила, это то, сколько там было девушек и молодых женщин», — говорит она. «Все они делают то же самое, что и мужчины, и все они казались невероятно храбрыми».
Блезенер, однако, был обеспокоен темной стороной «Правого сектора», заметив, что у некоторых членов есть татуировки со свастикой. («Правый сектор» не ответил на неоднократные запросы Newsweek о комментариях.) «Это шокирует, что подразделение может одновременно воплощать достоинства, которые я уважаю, — например, разрешение женщинам сражаться на передовой, — но в то же время с другой стороны, прославиться националистической риторикой, русофобией и языком вражды», — говорит она. «Это трагедия — видеть, что национализм снова растет в стране, которая так сильно пострадала от него во Второй мировой войне».
В разгар нынешней войны «Правый сектор» был одним из более чем 40 проукраинских батальонов, сражавшихся в конфликте, хотя немногие из других были столь же крайними. Несмотря на свои успехи на поле боя, некоторые ополченцы имели тенденцию жестоко обеспечивать соблюдение закона или выступать против правительства. Эти группы не были нормой, но Киев опасался, что они могут в конечном итоге подорвать его авторитет.
После вооруженного противостояния между группой «Правого сектора» и украинскими полицейскими в июле 2015 года президент Петр Порошенко приказал ополченцам официально присоединиться к армии или расформироваться. Многие военнослужащие «Правого сектора» вошли в состав 54-й армейской бригады. Большинство других групп присоединились к разным воинским частям.
Интеграция ополченцев означала, что женщины-боевики внезапно оказались в официальной армии, которая не позволяла им сражаться. Чтобы обойти это ограничение, многие зарегистрировались на бумаге как парамедики или вспомогательный персонал, чтобы их не отправили домой. Но они по-прежнему будут сражаться, как раньше. «Технически и официально я была медиком, когда работала на шахте Бутовка», — говорит Бурлакова, имея в виду свой предыдущий пункт в Донецкой области. «Но на самом деле я не имел никакого отношения к медицине. Я был рядовым солдатом на передовой с такими же обязанностями, как и все остальные».
В июне украинские военные внесли поправки в правила, и таким женщинам, как Бурлакова, наконец-то разрешили сражаться на поле боя в качестве снайперов, офицеров разведки или операторов тяжелой военной техники.
Бурлакова сейчас числится военнослужащим, и ей платят больше, чем обслуживающему персоналу. Она также получит полные армейские льготы, если она будет ранена или убита при исполнении служебных обязанностей. «В начале войны это никого не волновало, — говорит она. «Но со временем они становятся действительно важными. Если вначале нам нужны были деньги, наши друзья могли бы нас покрыть. Но они не могут нас покрыть годами».
Блезенер обнаружил, что многие женщины, вступившие в «Правый сектор», пришли с напарником, в то время как другие встречали парней или мужей в батальоне; многие из этих пар не переживут войну. Жених Бурлаковой был убит в январе, когда он наступил на фугас возле одного из самых опасных блокпостов на востоке. Бурлакова опустошена его смертью, но говорит, что она будет сражаться до тех пор, пока война не закончится.
«Я не уйду из Донбасса по своей воле, потому что каждый метр земли здесь залит кровью наших парней», — говорит она, добавляя, что многие ее сослуживцы приехали из близлежащих городов, захваченных повстанцами. «Я не пойду домой, пока они тоже не вернутся домой».
Настя и ее 7-летняя дочь на кухне в Киеве. Настя регулярно выезжает на передовую, оставляя за собой двоих детей.
Два офицера ВСУ идут по коридору обстрелянной школы в селе Широкино в Мариуполе.
Наталья, участница группы «Правый сектор», держится за руки со своим мужем Владом. Наталья и Влад познакомились в начале революции и поженились через год. Вместе они дислоцируются на передовой в городе Бахмут.
Солдаты «Правого сектора» отдыхают на базе у линии фронта Дебальцево в районе Донбасса. Ультраправые националистические группировки теперь входят в состав 54-й бригады украинской армии.
Медсестра из Правого сектора в своей комнате на базе украинской армии на передовой Бахмут.
Наталья, которая работает медсестрой в «Правом секторе», распаковывает сумку после переезда на новую позицию.
24-летняя Ника, снайпер украинской армии, на передовой Бахмут на востоке Украины.
This post is also available in:
Русский 
English (Английский)
